[dkonstantin7]

CМИ Молдовы от 10.06.2013 г.



Александр Нестеровский, советник от ПСРМ в бельцком муниципальном совете подтвердил уже направленный в местную примарию проект, согласно которому в Северной столице Молдовы силами местных властей, в случае положительного заключения муниципального совета - будет организовываться ежегодное празднование и возложение цветов к памятнику великого молдавского господаря, - Штефана чел Маре.

Также, помимо праздничного возложения и митинга – бельчан в этот день вероятно будет ожидать и праздничный концерт.

See more at: http://replika.md/beltsy/2172-social....Ep26wdU2.dpuf
-------- Добавлено в 11:44 -------- Предыдущее было в 11:43 --------
Как считают социалисты, - признание даты 28 июня 1940 года праздником местного значения и объявление его Днем освобождения Молдавии, позволит горожанам не только углубить знания об истории Республики Молдова, но и воспитать чувство национальной гордости и любви к Родине у подрастающего поколения бельчан. Окончательное решение о том, какой же все-таки праздник будут отмечать в Северной столице Молдовы, городе Бельцах – будет озвучено на ближайшем муниципальном совете.

Впрочем, уже сейчас понятно что в Бельцах, выбор между Днем памяти жертв советской оккупации и тоталитарного коммунистического режима с одной стороны и Днем Освобождения Молдавии от румынской оккупации, с другой – будет очевиден вне зависимости от того, какое решение озвучит муниципальный совет Бельц.
-------- Добавлено в 11:46 -------- Предыдущее было в 11:44 --------

-------- Добавлено в 11:50 -------- Предыдущее было в 11:46 --------
http://indigolotos.livejournal.com/26626.html -
28 июня 1940 г. - день победы над Валахией

Как известно, по результатам работы Парижской конференции 1858 года было создано объединенное государство Валахия – Молдавия. Хочется заметить, что это объединение изначально было неравным и незаконным, так как Молдова с помощью чужой воли вошла в состав объединенного государства только частью своей Запрутской территории, а у Валахии на тот момент не было своего руководства и господаря.

Часть Запрутских молдавских территорий и сегодня незаконно удерживаются валахами в составе Румынии.

Важно понимать, что Румыния, есть ничто иное, как искусственно созданное государство из частей соседних с Валахией территорий - части суверенной Венгрии, части суверенной Болгарии и части суверенной Молдавии.

Изначально Молдавское княжество в иерархии европейских царских династий находилось выше по статусу Валашского княжества, так как молдавский господарь Штефан Великий стал наследником Византийской короны (см.тут и тут) и, по сути, валахи являются сегодня историческими вассалами молдаван, так как во время объединения двух княжеств Валахии и Запрутской части Молдавии валахи присягнули молдавскому господарю.

После распада в 1917 году Российской империи и во время гражданской войны в России Румыния оккупировала часть суверенной Молдавии не имея на эти территории никаких прав, так как эта часть суверенной Молдавии никогда не объединялась в союзное государство Валахия-Молдавия.

28 июня 1940 года российские войска снова освободили территорию Молдавии от валашской оккупации, что положило начало процесса восстановления исторической справедливости и возрождению Молдавского княжества времён Штефана Великого и Святого.

Предлагаю день 28 июня сделать Днем освобождения от диктата западноевропейских государств и от Валашского владычества и назвать его «Днем освобождения Молдовы от валашской оккупации», а также начать активную работу по возвращению незаконно удерживаемых в составе Румынии Молдавских Запрутских территорий и части Молдавской Буковины.

28 июня Валахи и их пособники в Молдавском руководстве, предавшие интересы многонационального молдавского народа, собираются провести в столице суверенной Молдавии траурный марш скорби. Думается, что траурный марш скорби валахов было бы уместно проводить в Валашской столице в городе Бухаресте, который, кстати, молдавский господарь Штефан Великий два раза сжигал за предательство валахами православной веры.

Предлагаю ознаменовать праздник освобождения от валашских захватчиков народными гуляньями и мероприятиями, направленными на возрождение национального молдавского самосознания.

Также, считаю необходимым возбудить международное уголовное преследование румынского руководства по факту хранения краденого, а именно молдавской национальной святыни - боевого знамени молдавского господаря Штефана Великого.

Справка: Молдавский господарь Штефан Великий передал свое боевое знамя вышитое его дочерью Еленой Волошанкой – женой российского наследника престола Ивана Молодого, на хранение в православный монастырь Зограф, который находится на священной горе Афон под юрисдикцией Греции. Знамя Великого господаря молдавского народ почитавшееся в монастыре как священная реликвия, как икона была украдена румынскими спецслужбами и сейчас находится в румынском историческом музее.
Требуем вернуть молдавскую святыню ее хозяину и наследнику – многонациональному молдавскому народу, а румынское руководство привлечь к ответственности за хранение краденного.

Святослав Мазур

[dkonstantin7]

http://kosarev.press.md/Utopia-legs.htm - Источник Молдовы. Бессарабия, июнь 1940 года: «голосование ногами» за СССР.

Статья профессора Бабилунги, вынужденного в 1990-ом году бежать из Кишинёва после народно-фронтовских погромов в Тиравсполь

(в это же время бежали в наше Приднестровье из Кишинёва: профессора В.Яковлев и Шорников (отец нынешнего зам МИД ПМР),

депутат Сафонов, экс-разведчик Лицкай, бывший зам ком.армии ССР в Афгане - Кицак, 1 зам МВД МССР Гроссул,

а так же многие и многие другие, составившие основу преподавателей Приднестровского университета (созданного на базе бывшего народно-фронтовского пединститута в Тирасполе: Илашку с компанией)

и руководство Приднестровских правоохранительных органов и гвардии (вместе объединившись с бежавшими из Прибалтики Рижскими ОМОНовцами, депутатами всех уровней, начиная с сельсоветов, левобережья МССР и города Бендеры, активистами рабочих забастовочных комитетов,

недовольных действиями как руководства ССРМ (так была переименована союзная республика) и поддержавшей их КПСС (ЦК в Москве и Кишинёве: Лучинский, Снегур, Цыу, Друк, Устиян, Ходырка, Косташ и т.д.), в т.ч. Ген.Секретаря М.С.Горбачёва, и переименованной на территории Молдавии в ХДНФМ верхушки КПМ.

================================================== ========================

+ Нажмите здесь, чтобы увидеть полный текст

Бессарабия, июнь 1940 года: «голосование ногами» за СССР

Николай БАБИЛУНГА

Ныне происходят бурные дискуссии по поводу некоторых исторических событий. В прессе активно обсуждаются, в частности, обстоятельства и суть “присоединения” Бессарабии к Румынии в 1918 году, 22-летний режим Королевства в нашем крае, возвращение его в лоно СССР в июне 1940-го, участие бессарабцев во Второй мировой войне, освобождение Молдавской СССР от немецко-румынской фашистской оккупации и, наконец, различные этапы советского строительства и социалистического строя на нашей земле.

Предельно резким водоразделом, буквально раскалывающим молдавское общество, стали оценки событий июля-августа 1940 года, когда Бессарабия была возвращена СССР и через ее объединение с МАССР образована Молдавская Советская Социалистическая республика. Характеристике названного исторического момента через документальные данные, отражающие отношение различных слоев населения к событию, посвящена эта статья.

Объективные цифры и исторические факты говорят сами за себя: в период с 1918-го по июнь 1940-го в подавляющем большинстве бессарабцы не считали себя «румынами», а считали оккупированным и ограбляемым румынами населением.

В Республике Молдова правящий слой с момента выхода из состава СССР приступил к конструированию особой исторической политики, грубо вмешивая свои политические цели и проводимую политику в изображение исторического процесса. Практически все последние два десятилетия власти Молдовы пытаются представить ее государственность не как определенный историко-политический феномен с собственной экономической, правовой, политической и социальной системами, со своей неповторимой историей, культурой и традициями, а в виде некоей неотрывной части какого-то маловразумительного «румынского пространства». Эта “парадигма” не только полностью оторвана от жизни масс, но и абсолютно не отвечает историческим фактам.

Правящие сторонники “бессарабского румынизма” взяли под полный контроль идеологию государства и общественного сознания, пытаясь сконструировать новую для молдаван идентичность – румынскую, и тем самым представить Молдову как часть Румынии. В основу этой “новой идеологии” положена специфическая трактовка четырех ключевых событий молдавской истории:
1) 1812 год трактуется не как освобождение края от Османской империи, а как насильственное расчленение несуществовавшего в то время румынского государства и аннексия Россией его части;
2) 1918 год декларируется не как насильственный захват королевской Румынией части территории России – своей союзницы по Первой мировой войне, а как “воссоединение Бессарабии с матерью-родиной” и, соответственно, “торжество исторических идеалов румынизма”;
3) 1940 год представлен как большевистская оккупации части мирной независимой страны, а создание государственности молдавского народа в составе СССР – Молдавской ССР – как незаконное и насильственное;
4) вторжение немецко-румынских войск в 1941 году интерпретируется как освобождение Бессарабии от советских оккупантов, а освобождение МССР в 1944-1945 годах – как новый захват исконной румынской территории Красной армией и установление здесь антинародного большевистского режима.

В этом ряду драматических и судьбоносных событий 1940 год стоит на особом месте. Парламент Молдовы даже принял специальное «заключение» по политико-юридической оценке советско-германского договора (“Пакт Молотова-Риббентропа”) и дополнительного секретного протокола к нему, а также их последствий для Бессарабии и Северной Буковины. В этом примечательном документе, предоставившем Приднестровью, наряду с бесспорными историческими, демографическими, экономическими, социально-культурными и прочими аргументами, также и полновесные юридические основания для воссоздания собственнной государственности, есть, к примеру, такие пассажи: «Настойчивые утверждения советской официальной историографии о том, что в Бессарабии в 1918 году якобы победила советская власть и тем самым она якобы стала составной частью Советского государства, были призваны обосновать экспорт революции и повторную аннексию Бессарабии. Борцам за реализацию так называемых революционных намерений большевиков на этой территории, как и другим борцам за сохранение империи, замаскированным под революционеров, за редким исключением иной этнической принадлежности, были чужды жизненно важные интересы сохранения и процветания целостной румынской нации».

Этим, на редкость лживым измышлениям, власти Молдовы придают такое огромное значение, что данный тезис повторяется в тех или иных вариациях во всех учебниках по «Истории румын» или так называемой интегрированной истории. Данная формула фактически стала «священной коровой» всех «научных», учебных, публицистических изданий молдавского официоза. Она выдается за откровение, которое не требует никаких доказательств и не допускает сомнений: де, население Бессарабии жаждало процветать и благоденствовать в составе румынской матери-родины, и только коварство сталинской России в сговоре с гитлеровской Германией разрушило эту идиллию.

Трудно найти в современной Молдове хоть одно издание, которое бы упорно не навязывало читателям именно такой взгляд на события лета 1940 года. Но фактов, подтверждающих данный тезис, просто нет. А в их поиске доходит до случаев анекдотических.

Так, некий автор из города Бендеры, известный в городе многочисленными воспоминаниями, которыми он делился с согражданами в местной прессе советских времен и которые ярко осписывали восторг и ликование местной детворы при вступлении в город Красной Армии, в 1990-е годы стал писать нечто прямо противоположное; будто, когда другие радовались и кричали от счастья, он сидел дома в одиночестве, горюя о румынской матери-родине, потерянной навсегда.

Вопрос о том, с какими настроениями жители Бессарабии встречали Красную Армию и с какими – провожали панически отступавших за Прут румын, конечно же, не праздный, тем более если он играет столь острую политическую роль в современных борениях на общественной арене. Как молодежь Молдовы, родившаяся через пять-шесть десятилетий после тех драматических событий, узнает о правде, если она так тщательно скрывается или полностью извращается властями государства?

К счастью, в нашем распоряжении есть не только сомнительные материалы каких-то «очевидцев», готовых услужливо «вспомнить» из конъюнктурных соображений все, что очередной власти будет угодно, но и материалы объективного характера. Они могут убедительно показать, каковы были геополитические предпочтения населения Бессарабии, за кого это население проголосовало бы, если бы был проведен соответствующий рефередум, за принадлежность какой стране высказалось бы.

Но де факто оно и проголосовало, правда, не на пл****ците, который Бухарест наотрез отказался проводить, несмотря на настойчивые предложения Москвы. В июне-августе 1940-го прошел своеобразный референдум, или, как принято выражаться в сегодняшней прессе, «голосование ногами».

Уникальные условия тех дней предоставили всем жителям Бессарабии право выбора, право самостоятельно решать, с кем связывать свою дальнейшую судьбу, – с фашистской Румынией или с Советским Союзом. В конце июня 1940 года каждый житель края имел возможность либо уехать в Румынию, присоединившись к обозам румынских войск, администрации, чиновников и священников, беспрепятственно покидавших Бессарабию, либо остаться дома и встретить «оккупационную» Красную Армию многодневными праздниками и весельем.

Существовало также огромное число бессарабцев, по разным причинам покинувших в годы оккупации свою родину. Как «проголосовали» они? Какой выбор сделали, в пользу Румынии или Советского Союза?

Всё это неплохо известно историкам Молдовы.

Начнем с того, что теоретически Красная Армия в 14 часов пополудни 28 июня 1940 года могла войти в малонаселенную, полупустынную страну, брошенную жителями, ибо ничто не мешало населению покинуть ее вместе с румынами, которые начали бегство с раннего утра 27 июня. Около недели жители края могли сделать выбор, «проголосовать ногами», покинув Бессарабию.

И действительно, исход был. Даже немалый, что и позволяет современным кишиневским историкам писать о массовом бегстве бессарабских румын от «безбожной власти большевиков». Но в том-то и дело, что бежали не какие-то «бессарабские» румыны, а румыны самые что ни на есть настоящие, уроженцы Старого королевства, Мунтении, Олтении, Трансильвании, Баната.

И ведь было, кому бежать. После установления монархо-фашистской диктатуры Кароля II в феврале 1938 года и превращения Румынии в сырьевой придаток агрессивного гитлеровского блока, воинственные настроения правящей в стране клики достигли умопомрачительного накала. В апреле 1939 года министр иностранных дел Румынии Г. Гафенку заверяет немецкого фюрера в том, «что особенно важно, так это не дать распространению влияния России на европейские дела».

А в январе 1940 года румынский король, инспектируя сооружаемую в Бессарабии вдоль Днестра линию военно-стратегических укреплений, заявил в Кишиневе: дескать, его армия настолько сильна, что может дойти и до Южного Буга, и до самой Москвы. Призывая поскорее освободить своих «братьев» в Левобережном Приднестровье и на Украине, он поручил Генеральному штабу начать конкретные разработки скорейшей реализации этих идей, опираясь на помощь Германии и Японии. Проведенные в 1939-1940 гг. мобилизационные мероприятия позволили правящему режиму к июню 1940 года довести численность румынской армии до 39 пехотных и 4 кавалерийских дивизий, 12 артиллерийских полков, других воинских подразделений.

Из них на территории Бессарабии было сосредоточено 36 дивизий и 2 бригады.
И эта многотысячная армада (впрочем, не вся, как это мы увидим дальше) вместе с присланными из Бухареста бесчисленной обслугой, чиновниками и их семьями, с колонистами и переселенцами, скупавшими за бесценок у разоренных крестьян Бессарабии земли, вместе с румынскими попами, коммерсантами, помещиками и любителями легкой наживы, хлынула за Прут. При этом, нарушая условия советской ноты от 27 июня, они безнаказанно мародерствовали, грабили жителей края, а подчас убивали, всячески мстили за симпатии к Советам, как когда-то турки мстили за симпатии к русским.

Много ли их было? И какую часть в этой массе составляли бессарабцы?
Американский историк Л. Ф. Шуман еще в середине прошлого века привел такую цифру: «200.000 румын ушли за новую границу и примерно такое же количество пришло в оккупированные районы из самой Румынии». Но что интересно: при этом автор отметил, что в «оккупированные» районы, т. е. в Бессарабию, возвращалось большое количество «румын». Объяснить внятно, почему одни «румыны» бежали из Бессарабии, а другие «румыны» возвращались в «оккупированный» край, автор не смог, отметив все же, что последние, видимо, «предпочитали власть Москвы власти Бухареста». Мы еще вернемся к этим странным «румынам».

Пока зададимся вопросом: сколько среди убегавших затесалось бессарабцев? Сколько было тех, кто скомпрометировал себя сотрудничеством с оккупантами, т. е. коллаборационистов, или белогвардейцев, имевших старые, со времен гражданской войны, счеты с большевиками, или просто богатых местных жителей, спасавших свои капиталы?

Молдавский историк П. М. Шорников обратился к этой проблеме. Он обнаружил, что весной 1941 года по указанию румынского диктатора Иона Антонеску был произведен учет всех беженцев из Бессарабии. Всего зарегистрировали 82.555 человек. Надо учитывать, что статус беженца давал ряд преимуществ и льгот, и бежавшие из Бессарабии в 1940-м румынские служащие, торговцы и прочие переселенцы отказались от их получения. Иными словами, число покинувших Бессарабию истинных бессарабцев включает и часть оккупантов, не имевших к краю отношения, кроме временного проживания, участия в грабеже и управлении «туземцами».

Во всяком случае, американский историк румынского происхождения Г. Чорэнеску в середине 1980 гг. подсчитал, что всего Бессарабию покинули и переехали в Румынию в 1940-1941 гг., а затем и в 1944-1945 гг. приблизительно 50.000 бессарабцев.

Правда, эта цифра не учитывает бессарабских немцев. Когда Москва направила в Бухарест ноту от 26 июня 1940 года, германский посол в СССР граф Шуленбург сообщил народному комиссару иностранных дел В. М. Молотову, что «Германия стоит ни принципах Московских соглашений и не проявляет интереса к бессарабскому вопросу. Ее интересует лишь судьба 100.000 немцев, проживающих в Бессарабии». Шуленбург к тому же имел инструкции из Берлина информировать правительство Советского Союза, что «его решение явилось полной неожиданностью для германского правительства и что это сильно затронет германские экономические интересы и приведет к распаду больших немецких поселений в Бессарабии, а также немецких элементов в Буковине». В силу этого 5 сентября 1940 года Москва и Берлин подписали договор о «репатриации», по которому из Бессарабии выехало в Германию 93.548 человек – проживавших главным образом на юге Бессарабии немцев.

Часть из них стала пушечным мясом в войсках СС и вермахте. Семьи бессарабских немцев нацисты также использовали как колонистов на территории оккупированной Польши.

Итак, один поток населения из Бессарабии на Запад насчитывал примерно 200.000 человек, в большинстве своем – румынских военных, полицейских, служащих, священников, чиновников и других категорий временного населения края, прибывшего сюда его колонизировать, им управлять, его румынизировать. Примерно четвертая часть из них (50.000 человек) состояла из жителей края, не пожелавших жить при власти Советов. Но был и другой поток.

[dkonstantin7]

Продолжение:

+ Нажмите здесь, чтобы увидеть полный текст

«Прелести» румынского оккупационного режима имели своим последствием массовое бегство населения из Бессарабии за весь 22-летний период иноземного господства. Только за первые 10 лет оккупации эмиграция из Бессарабии в СССР составила 300 тыс. человек, в страны Западной Европы – 150 тыс., в Южную Америку и США – 50 тыс. человек. Повсюду на Западе появились многочисленные землячества и общества бессарабцев. В предвоенное десятилетие число эмигрантов из Бессарабии несколько сократилось, но насчитывало десятки тысяч.

Огромная часть жителей края искала спасения от голода и в «Старом королевстве». Румыны превратили Пруто-Днестровское междуречье не только в источник дешевого сырья, но и в поставщика дешевой рабочей силы. Как отмечали сами румынские исследователи в 1938 году, «выход за Прут крайне обнищавших сельских пролетариев и полупролетариев Бессарабии принял особенно значительные размеры».

А бухарестская газета «Темпо» в эти годы рисовала такую красочную картину: «Ежедневно поезда из Бессарабии выбрасывают на улицы столицы сотни голодающих молдаван, русских, болгар, евреев... В бюро по найму, на улице, на скамейках в общественных местах, в ночлежках, в окраинных трактирах, под мостами столицы – всюду, где скопляются эти несчастные, преобладает молдавский язык или русский, смешанный с еврейским...

Девушки, женщины, мужчины, бросившие на произвол судьбы свои поля и мастерские в Бессарабии, в поисках работы предлагают себя жителям Бухареста за любую сумму, не за нищенское жалованье, а только за пищу, хотя бы один раз в день».

По сведениям инспектората труда Бессарабии, с 1931 по 1939 гг. за пределами края местными биржами труда было трудоустроено более 40 тыс. зарегистрированных ими безработных горожан. Понятно, что это лишь верхушка айсберга, ибо безработных и разоренных жителей сельской местности никто и не думал регистрировать.

Эти бывшие жители Бессарабии, оказавшиеся к июню 1940 г. за пределами края, также имели свободный выбор на вышеназванном “референдуме” – «проголосовать ногами» за Советы, то есть вернуться в Советскую Бессарабию и принять гражданство СССР, или остаться в Румынии и в других странах, куда их забросила судьба. И уже 28 июня 1940 г. в советское посольство в Бухаресте поступило около 250 заявлений от бессарабцев с просьбами о возвращении на родину. А затем со всех концов Румынии в сторону Прута устремились потоки людей, которые желали вернуться домой, несмотря на все препятствия и зверства, чинимые против них румынскими властями.

Американский журналист Уильям Максвелл, будучи очевидцем этих процессов, писал в статье «Бессарабия», что 28 июня 1940 года «...в самой Румынии начался немедленный выезд из других румынских провинций молдаван, украинцев и особенно евреев в освобожденные Бессарабию и Буковину... Каждая станция вдоль железнодорожных путей, ведущих в Бессарабию, была полна людей, ожидавших поездов. Те, кто не мог найти другого способа, шли пешком, скрываясь днем в лесах во избежание возврата назад». По свидетельствам этого журналиста, поезда по пути в Бессарабию подвергались обстрелам из стрелкового оружия, что вело к многочисленным жертвам.

Одна из таких варварских безнаказанных расправ произошла в Галаце 30 июня 1940 года, где на площади перед железнодорожным вокзалом собралось свыше двух тысяч докеров, членов их семей и других выходцев из Бессарабии, ожидавших поезда ни родину. Они были оцеплены румынскими жандармами и солдатами. Их держали в скученном виде на жаре и зное, лишив воды и пищи, превратив это ожидание в пытку и месть за сочувствие Советам и желание вернуться домой. А потом по безоружным людям открыли огонь. Было убито около 600 человек и вдвое больше ранено.

Ветеран труда жительница Бендер Людмила Горенко, участвовавшая 24 июня 2010 года в круглом столе «Бендеры – форпост Приднестровья в переломные моменты истории» в рамках конференции «Июнь 1940-го: Бессарабия и Северная Буковина в составе СССР», была очевидцем этих событий в Галаце, откуда они с семьей возвращались на родину. По ее словам, крови невинных жертв было так много, что она буквально ручьями заливала мостовые румынского города. Это злодеяние румынских властей, по жестокости и масштабности соответствовавшее самым страшным преступлениям гитлеровцев, почему-то осталось почти незамеченным современниками и почти забыто потомками. И уж тем более ничего не пишут о нем молдавские историки румынского направления.

А ведь подобные расправы с репатриантами были не только в Галаце, но и в Яссах, в других румынских городах, селах и пограничных пунктах. В Яссах, например, пять тысяч беженцев, возвращавшихся в Бессарабию, были заперты без пищи и воды в тесном здании городского вокзала, затем погружены в грязные товарные вагоны из-под угля, которые в пути обстреливались румынами, а на станциях Сокол и Николина были ограблены при полной безнаказанности преступников и попустительстве властей.

Рабочий Михаил Морозан, насильственно мобилизованный румынами на строительство военных укреплений, а затем вывезенный с другими бессарабцами за Прут, рассказывал, что когда они захотели вернуться к себе домой и заявили об этом, румынский офицер стал собственноручно расстреливать их команду из пистолета перед воинским строем. Погибло большинство мобилизованных бессарабцев, вся вина которых состояла лишь в том, что они хотели возвратиться на родину и жить в своей стране, а не на чужбине.

И тем не менее репатрианты возвращались, несмотря на зверства румынских фашистов. Менее чем за месяц в Бессарабию из Румынии вернулось 150 тыс. беженцев, и население региона возросло за месяц на 5 процентов. Но и в последующие месяцы люди возвращались в Бессарабию, причем не только из Румынии, но и из других стран. К концу 1940 года, когда репатриация в основном закончилась, из-за границы возвратилось примерно 300 тыс. бессарабцев, в том числе из Румынии – 220 тыс. человек. Рост населения края в эти месяцы составил почти 10 процентов.

Характерно, что бессарабские эмигранты, возвращавшиеся в родные места из Франции, Италии, Венгрии, Югославии, в своих обращениях к советскому правительству умоляли ни в коем случае не реэвакуировать их через Румынию, прекрасно понимая, чтем это им грозит.

Теперь вернемся к тому потоку, который направлялся из Бессарабии за Прут. Помимо румынских чиновников, жандармов, торговцев, священников и прочих “аборигенов” Старого королевства, прекрасно осознававших временный характер своего пребывания в оккупированной Бессарабии, основной и количественно преобладавший элемент в этом потоке, конечно же, составляли офицеры и солдаты румынской армии. Но было бы ошибкой полагать, что румынские военнослужащие достойно, строем, с развернутыми знаменами, с песнями покидали оккупированный край, так и не превращенный ими в мощный плацдарм для готовившегося удара по юго-западным территориям СССР.

Они убегали в спешке и панике, разрушая, уничтожая то, что не могли ограбить, отбирали у населения скот, продовольствие, ценности, имущество. Деморализация бегущих войск, по признанию самих румын, была глубокой и широко распространенной. И наиболее явным ее показателем стало массовое дезертирство из румынской армии солдат-бессарабцев.

Как фиксировали агенты сигуранцы, чувства радости и восторга при известии об освобождении Бессарабии и Северной Буковины 28 июня 1940 года «демонстрировались не только в рядах гражданского населения, но и в рядах армии». Массами покидали бессарабцы и буковинцы румынскую армию, скрываясь в лесах, оврагах, плавнях, домах местных жителей, ожидая подхода Красной Армии. Многие из них погибли от рук румынских карателей, которые облавами, засадами, расстрелами без суда и следствия пытались остановить массовое бегство бессарабцев из отступавшей армии. Но зверские расправы не могли остановить местных жителей, служивших в румынской армии и не желавших уходить в Румынию.

Целые подразделения и даже части королевской армии не дошли до Прута, если большинство в них составляли мобилизованные румынами жители Бессарабии. Солдаты просто бросали оружие и расходились по домам. Так перестала существовать как боевая единица 12-я пехотная дивизия румынской армии, ибо большинство ее солдат составляли бессарабцы, не пожелавшие покидать родину и разбежавшиеся при начале румынского отступления. По три тысячи солдат не досчитались 7-я и 15-я пехотные дивизии. Причем солдаты артиллерийского полка, разбегаясь, бросили в поле все вооружение и боеприпасы.

Многие бессарабцы, служившие на территории самой Румынии, также пытались вернуться, за что, как уже сказано, часто расплачивались жизнью. Упомянутый американский журналист Уильям Максвелл писал: «Молдавские и украинские солдаты румынской армии убегали при любой возможности. В одной части при перекличке румынский офицер приказал желающим возвратиться в Бессарабию сделать шаг вперед. Надеясь, что они будут отпущены в освобожденную Бессарабию, 60 солдат вышли вперед. Они были расстреляны».
Только за 10 дней с 28 июня по 8 июля 1940 года, по данным румынского генштаба, из армии дезертировало 61.970 военнослужащих, что по праву может быть занесено в знаменитую «Книгу рекордов Гиннесса».

Вряд ли в мирный период, не находясь в состоянии войны, хоть одна армия мира имела такое число дезертиров в столь малый срок. Возвращаясь к началу повествования, мы можем определенно ответить на загадочный вопрос, перед которым остановился американский историк Шуман, и многие другие западные, а ныне – и кишиневские и бухарестские историки. Что же это за «румыны» такие странные, часть из которых бежала за Прут от Красной Армии, а часть, рискуя жизнью, а подчас и теряя ее, рискуя имуществом и здоровьем, рвалась в освобожденные от румынской оккупации (“оккупированные большевиками”) земли Бессарабии и Северной Буковины?!

Все оказывается просто и легко объяснимо, если не мутить сознание читателей всевозможными измышлениями о том, что Бессарабия была и остается неотъемлемой частью румынской «матери-родины».
Объективные цифры и исторические факты говорят сами за себя. В подавляющем большинстве бессарабцы не считали себя «румынами», а считали оккупированным и ограбляемым румынами населением, как это и было. Вот почему, за самым небольшим исключением (местные коллаборационисты, связанные с оккупантами) из Бессарабии в 1940 году бежали исключительно «рэгецане», жители Старого королевства, пришедшие на эти земли как оккупанты, – чиновники и бюрократия, офицерство и жандармы, колонисты и священники, землевладельцы и банкиры, а также солдаты, введенные в край из самой Румынии. Всем этим людям действительно нечего было делать здесь после освобождения края от оккупации. Основная же часть населения страны и не думала ее покидать; лна не только не страшилась прихода советских войск, но и с нетерпением их ждала, она с ликованием, цветами, фруктами и вином встречала воинов-освободителей. Покинула же родину лишь незначительная часть ее уроженцев, которая в совокупности (приплюсовывая к 1940 году и беженцев 1944-но) не составила и 2 процентов населения края.

И напротив, сотни тысяч жителей, оказавшихся за пределами края к июню 1940-го, возвратились на родину, в освобожденный от ненавистных оккупантов край отцов и дедов. Только с июня по декабрь 1940 года население края увеличилось почти на 10 процентов – это при том, что из Бессарабии бежали 200 тыс. румын и были репатриированы 100 тыс. немцев! И при том также – это очень важно заметить! – что вплоть до декабря на Днестре оставалась временная демаркационная линия и массовых передвижений населения с левого берега на правый быть не могло. Учет населения, пересекавшего эту линию, был строгим, а потому его цифры весьма показательны. В течение второго полугодия 1940 года из других союзных республик в молдавские районы бывшей Бессарабии прибыли 11.580 человек, а из Молдавской ССР в другие республики СССР уехали 18.703 человека.

К этому можно добавить, что по решению правительства Украины в южной части бывшей Бессарабии расселили приблизительно 12 тыс. поляков и столько же украинцев – беженцев из захваченной гитлеровцами Польши.

Таким образом, вывод совершенно очевиден и, более того, – естествен. Официально не объявленный, но фактически состоявшийся референдум – «голосование ногами» – дал вполне ожидаемые результаты. В абсолютном и подавляющем большинстве жители освобожденной Бессарабии и Северной Буковины проявили свои политические предпочтения и сделали геополитический выбор. Этот выбор был против оккупантов, против Румынии. Этот выбор был за освободителей, за Молдавию, за Украину. И этот выбор, за который люди часто расплачивались кровью, сделал народ.

Ничтожное меньшинство, кучка местных коллаборационистов, землевладельцев и белогвардейцев, имевших с Советской властью старые счеты, сделали другой выбор. Его можно уважать как право меньшинства, но его опасно вновь и вновь навязывать народу, навязывать большинству. Политика нынешнего врио президента Молдовы Михая Гимпу и представляемой им коалиции политических сил являет собой классический пример такого навязывания. Лично себя Гимпу может относить к битым во Вторую мировую войну гитлеровцам, железногвардейцам, как и к чистокровным румынам. Лично для него, как и для остальных коллаборационистов, 1940 год в истории молдавского народа может представляться трагедией. И в этом ничего удивительного нет.

Удивительно другое. Республику Молдова – пусть и временно, и случайно! – возглавил человек, который вообще не признает молдавской государственности и стремится к ее ликвидации! Более того, не признает и молдавской нации, молдавской истории, молдавской культуры, языка, самобытности. Его указ об объявлении светлого дня освобождения Бессарабии от румынских оккупантов «днем советской оккупации», как и вся линия “державного поведения”, вполне объяснимые особенностями его мировоззрения, его стратегических целей и его политики, полностью конфликтуют с миропониманием и менталитетом большинства жителей Молдовы, с этнической и политической идентификацией населения республики. А значит, новые трагические катаклизмы, общественное неустройство и гражданское противостояние еще ждет Молдову. При полной неопределенности политического будущего.

Николай БАБИЛУНГА,
профессор.
(С сокращениями)

[Aleksandru]

Но почему бы не показать и другие альтернативные точки зрения на события. ?!