[PMR]

Давно пора ехать в город на отдых. Но завтра на рассвете — полеты, и все остаются ночевать на аэродроме.
Вечера уже прохладные, но жаровни, в которых накалился уголь, обогревают нехитрые бараки.
Тускло светит керосинка, и перед тем, как лечь спать, Кулишенко, впервые за этот долгий день, садится к столу, рядом с инженером эскадрильи, чтобы написать несколько строк домой.
Потом, расстелив походную кровать, укладывается
на ночь.
На рассвете, обходя летное поле, Акимыч издалека замечает высокую, статную фигуру комиссара. Федоров работает на самолете. Во втором звене заболел механик, и комиссар, надев комбинезон, с вечера заменил его: ведь он владеет всеми авиационными специальностями.
Не слезая с крыла самолета, комиссар разговаривает с Акимычем, который собирается в полет.
— Будем брать семь тысяч.
— Ни пуха, ни пера.
А у Кулишенко вдруг мелькнуло воспоминание о том, как дома перед высотными полетами они с комиссаром обычно собирали жен и просили их следить за режимом сна, питания и отдыха летчиков, штурманов.
«Это было в мирное время,— думает Кулишенко.— Оно кончилось, и, кажется, надолго».

ПИСЬМО, НАПИСАННОЕ НАКАНУНЕ ВЕЧЕРОМ
«Добрый день, Тамара Алексеевна и милая дочь Инна Григорьевна!
Сейчас удобное время для меня и Николая Алексеевича Алексеева. Мы сидим за столом — пишем письма... Пишем,— значит, настроение прекрасное.
Без тебя уже три раза смотрел кинокартину «Волга- Волга» и четыре раза «Человек в футляре». По этим кинокартинам можем составить конспект на память.
Живу хорошо. Состояние здоровья хорошее!
Интересуюсь деталями твоей жизни и дочки.
Тома, от моего имени {как подарок), пока лето и есть возможность, купи дочке пальто и валенки, а то придет зима и будет поздно.
Меня интересует: были письма от братьев или нет?
Как живут соседи? Григорьевым привет от меня. Кичиным передай привет.
Вот примерно и все. Пиши часто. Желаю всего хорошего.
Может быть, кто-нибудь обижает,— так напиши.
Целую. Гриша. Адрес старый: Москва, Главный почтамт.