[PMR]

После такого исчерпывающего ответа князь погрузился в раздумье. С одной стороны, любопытство и любовь к внуку побуждали его гадать о судьбе ребенка, с другой — макьявеллиевские правила требовали от государей казаться богобоязненными до изуверства. Наконец он нашел средство примирить это противоречие.

— Так ты говоришь, гетман, гаданье — от дьявола?

— Верно, твое величество.

— А еще говоришь, грешно прибегать к дьявольской помощи?

— Истинно так, твое величество.

— А нам думается, что грешно лишь продавать нечистому душу, а обморочить его — дело богоугодное.

Гетман не умел возразить на столь сильный довод своего господина, который одним ударом сабли разрубил запутанный богословский узел.

Между тем дверь отворилась и вошел лекарь в сопровождении астролога и худенького мальчика лет десяти.

Астролог был человек средних лет, статный, красивый, с мягким приятным лицом. Войдя в палаты, он поклонился образу-святого Штефана, стоявшему на киоте в красном углу, и трижды перекрестился, потом опустился перед господарем на одно колено и облобызал его руку — все это молча, не поднимая глаз.