[PMR]

- В 1989-м я работал юрисконсультом на заводе «Электроаппаратура». 8 июля в Кишиневе состоялся учредительный съезд Интердвижения Молдавии. Эта организация первой в МССР выступила в защиту национального равноправия и за сохранение целостности Советского Союза. Бендерчане, в том числе и я, были на этом съезде. Мы решили, что в нашем городе должна появиться такая же структура. В то время, на изломе привычной жизни, на арену вышли новые силы, а уже призванные авторитеты проявляли себя не так, как от них ждали. Так, руководство горкома партии (ГК КП МССР) заняло выжидательную позицию, разочаровавшую многих. Вопреки ожиданиям, партийные органы отказались открыто выступить против национализма. Это сделали другие, новые силы.

В середине июля меня, директора завода «Электрофарфор» Гимна По-логова, директора мебельной фабрики Виктора Пирожника и других участников учредительного съезда Интердвижения пригласили на бюро Бендерского горкома (ГК) КПМ, где мягко, но настойчиво пытались убедить, что мы неправы. Только один член бюро, рабочий завода «Электрофарфор», поддержал нас открыто, остальные молча сочувствовали, но не решались сказать об этом вслух. Нам не дали создать в Бендерах структуру Интердвижения, но в ответ родилось другое, более жизнеспособное объединение.

Примерно в те же дни на заводе «Мезон» собрались директора предприятий союзного подчинения. Знаю, что разговор шел об организации сопротивления национализму. В своей книге «Час выбора» Дмитрий Добров (БМЗ, впоследствии первый председатель рабочего комитета) пишет: «Я и мои товарищи по заводу были на этой встрече. Мы поняли глубокую озабоченность наших руководителей, обсудили все варианты, выработали план действий.
Если фронтисты нагло оказывают давление на депутатов Верховного Совета, «протаскивая» свои идеи, то почему голос рабочего класса не должен прозвучать? Те многочисленные предложения наших коллективов, которые мы давали при обсуждении проекта законов о языках, были просто отвергнуты. Все наши мирные попытки договориться, найти согласие, отброшены в пылу националистического угара. Что же нам оставалось делать? Утереться от плевков и вернуться снова к своим станкам?».