[PMR]

Семен Иванович задумывается. И по углубленному ^взгляду я чувствую, как он по незримым мне тропкам уходит в воспоминания о той легендарной были, что когда-то развернулась перед его глазами.
— Помните, Шолохов упоминает о Щаденко во второй книге романа. — Кудинов поднимается, подходит к полке и достает том «Тихого Дона». Полистав страницы, протягивает мне книгу, указывая отчеркнутое синим карандашом место. Но тут же, забыв о книге, вспоминает еще не досказанное:
— У меня с Ефимом Афанасьевичем Щаденко такой случай произошел. Еще летом семнадцатого года стало белогвардейское правительство рассылать по станицам своих агитаторов. Начали они уговаривать фронтовых казаков: не верьте, мол, большевикам; Ленин у них — немецкий шпион, которого из Германии в запломбированном вагоне привезли, он Россию немцам продает.
Однажды встретились мы здесь, в Каменской, с такими агитаторами. Собрание происходило на Христо- рождественской площади. Офицеры выступали один за другим. И вдруг просит слово от нас Щаденко.
Как только белогвардейцы услышали его фамилию, сразу же стали играть на чувствах отсталого казачества: «Не давать слова на казачьем собрании «хохлу»! А потом стащили его с трибуны.