[PMR]

Подошел человек в безукоризненно отутюженном костюме. В руке небольшой саквояж, с каким обычно ходят к пациентам врачи. Я приподнялся и хотел было на ломаном немецком языке задать вопрос: что ему нужно? Он опередил меня:
— Я имею большое счастье приветствовать господ офицеров. Я — русский.
Это было сказано слишком чисто, правильно. И жесты были плавными — ни дать, ни взять профессор.
«Профессор» между тем раскрыл саквояж, вынул нечто белое, воздушное. Я пригасил цигарку о подошву сапога и с любопытством уставился на его холеные руки.
— Это очень недорого — дамский бюстгальтер. Есть на полную грудь, есть и на... Ажурная работа, ручные французские кружева. В цене, я надеюсь, мы сойдемся...
Он сделал плавный жест, приглашая оценить шитье «на полную грудь», но встретив насмешливые взгляды, продолжал, словно чеканя монеты:
— Никто не желает дамские туфли — французский каблук? Подтяжки, бритвы — прекрасное золлингеновское лезвие...
Мне как раз нужна была хорошая бритва, и предложение пришлось кстати.
— Покажите!
— Извольте, господин офицер, посетить со мною сей дом.— Снова плавный жест в сторону соседнего дома.
Это осложняло куплю-продажу и настораживало: куда-то идти, а там черт знает, что может быть. Но ведь дом-то совсем рядом, а в кобуре револьвер... И бритва нужна, старой по утрам бреешься — волком воешь.
— Ребята, я мигом!
Бритва оказалась превосходной. Я подошел к окну. Машина стояла, летчики покуривали.
Мой «профессор», русский эмигрант, решил, что я раздумал покупать бритву и утерял плавность речи:
— Нет, нет, извольте взглянуть.— Он обнажил лезвие и огляделся вокруг: что бы такое побрить.— Вот смотрите, господин офицер, я беру лист бумаги..'.
Он взял с подоконника какую-то книжечку, раскрыл ее и приложил лезвие к тонкому листу.
— Беру. Сколько?
Расплачиваясь, скосил глаза на книжку, которая чуть не попала под гильотину. Автор — Герцен; название незнакомое — «Долг прежде всего».
— Сдачи не надо. Можно книжечку взять?
— О-о-о! Что за вопрос, господин офицер. Окажите честь.