[dkonstantin7]

В конце XVIII века выделился последний правитель Ханской Украины (междуречья Днестра и Буга при Крымском ханстве и Османкой империи) - Якуб-ага:

в 60-ых годах Якуб-ага правил селом Кривым Озером,

в 60-70-ых годах Якуб-ага управлял уже каймаканством с центром в Балте и отбил нападения конфедератов и восставших М.Железняк на Дубоссары в 1769 г., а так же на Балту в 1770 г.

в 70-80-ых годах Якуб-ага управлял уже всей Ханской Украиной из Дубоссар.

http://dubossary.ru/plugins/forum/fo...topic.php?6347
http://www.ukrterra.com.ua/images/g-ts.pdf

Определенными управленческими функциями наделялись каймака-
ны. На эту должность крымские ханы могли назначать ногайцев, крым-
ских и литовских татар, армян и др. [Пейссонель, 1925: 10].

В частности, одним из каймаканов был литовский татарин Якуб-ага Лек (фик-
сируется в документах 1762 и 1765 г.), который управлял ханскими
слободами в Побужье и имел резиденцию в слободе Кривое Озеро;
источники также упоминают его как «воеводу» или «хатмана» Дубос-
сарского (иначе: «гетман Волошский»). В то же время каймаканом
слободы Голты был какой-то Черкасс [ИР НБУ, ф. 9, док. 2244–2247,
л. 33; ЦГИАУК, ф. 229, оп. 1, д. 143, л. 79–81].

---------- Сообщение добавлено в 13:18 ---------- Предыдущее сообщение было в 13:15 ----------

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%...B0%D0%BD%D1%8C
дополняют информацию об Якуб-аге и его боевых столкновениях во время крестьянских войн и противостояния гайдамаков и конфедератов в Подолье в 1769 и 1770 г.г. во время восстания М.Железняка.

В середине июня гайдамаки, пополнившись за счёт местных жителей, атаковали шляхту в Юзефграде и выбили её из местечка. Отходящие в панике конфедераты перешли через мост Кодыму и укрылись в турецкой Балте. Шило потребовал у турецкого коменданта Якуба-аги выдачи шляхтичей, но получил отказ. Опасаясь нападения гайдамаков, Якуб-ага приказал гарнизону Балты приготовиться к бою и сжечь дома в форштадте, чтобы ими не воспользовались повстанцы.

Гайдамаки приняли решение отойти от границы и оставили на мосту заставу из десятка казаков. Получив сведения о том, что гайдамаки оставляют Юзефград, турецкие солдаты напали на заставу и убили нескольких человек. Эта провокация вызвала негодование повстанцев, которые под прикрытием артиллерийского огня выбили турок из Балты, а затем возвратились на левый берег. Как свидетельствовали очевидцы этих событий, гайдамаки не имели намерений воевать с турецким гарнизоном, предложили Якуб-аге примирение и даже возместили понесённый населением Балты ущерб от нападения.

Всего в этом бою погибло около 15 турецких солдат.
В это время к Балте подоспел отряд крымской конницы численностью до тысячи всадников и попытался атаковать гайдамаков, но был с потерями отбит. Затем по приказу В. Шило гайдамацкий отряд отошёл в село Песчаное на Савранке и, разделившись на части, совершил нападение на ханский отряд в Голте (ныне ж/д ст. и часть города Первомайска в Николаевской обл.), и в Дубоссарах.

Возвратившиеся к М. Железняку повстанцы передали своему руководителю захваченный в Балте пернач (род булавы) – атрибут полковничьей власти.

---------- Сообщение добавлено в 13:55 ---------- Предыдущее сообщение было в 13:18 ----------

Максим Железняк - личность омерзительная, по сегодняшним понятиям типичный "мазеповец", "петлюровец" и "бандеровец". Устроивший резню мирного польского и еврейского населения в Подолье. За что и был казнён. Но в советской истории был возвеличен, как предвадитель крестьянской войны.

Макси́м Железня́к, или Зализня́к (укр. Максим Залізняк, польск. Maksym Żeleźniak) — главный предводитель гайдамаков в эпоху Колиивщины. Во время восстания был провозглашен гетманом возрожденного независимого украинского государства - державы Войска Запорожского.

Железняк стал во главе гайдамацкого отряда из нескольких сот человек, назвавшись запорожским полковником, созывая к себе народ. Он распускал слухи об имеющейся у него грамоте Екатерины II, повелевающей истреблять поляков и евреев на Украине.

Толпы народа сошлись на этот призыв, и Железняк, постепенно увеличивая свои силы, в апреле 1768 года вышел из Мотронинского леса и дошел до Умани, везде истребляя поляков и евреев.

Особенно кровавая резня произошла в Лысянке и самой Умани. Перед последним городом Железняка встретила надворная казацкая команда киевского воеводы Потоцкого, под предводительством сотника Гонты, который перешёл на сторону Железняка.

После взятия Умани, в ней (по словам некоторых польских мемуаристов, погибло до 20 000 человек поляков и евреев), Железняк провозгласил восстановление гетманщины, а Повстанческая Рада назвала его гетманом. Вскоре присланный генералом Кречетниковым полковник Гурьев объявил Железняка самозванцем и захватил Железняка и Гонту в плен.

Как русский подданный, Железняк не был выдан полякам, подобно Гонте, а остался в руках русских властей. 8 июля 1768 он был, вместе с 73 товарищами, которые считались русскими подданными, заключен в Киево-Печерскую крепость, а в конце месяца вышло распоряжение о предании его суду в киевской губернской канцелярии.

Суд осудил Железняка и его соратников к избиению батогами, клеймению, вырыванию ноздрей и пожизненному заключению в шахтах Нерчинска.

Находясь по караулом в окрестностях Ахтырки, Железняк с 51 товарищами сумел бежать, обезоружив охрану; но большая часть бежавших, в том числе сам предводитель, были вскоре пойманы.

---------- Сообщение добавлено в 14:10 ---------- Предыдущее сообщение было в 13:55 ----------

События в Дубоссарах (Томбасаре) стали мотивами книги А. Горбачевского и Юлиана Семенова
"Без единого выстрела. Из истории российской военной разведки".
http://www.patiks.ru/txt/1razv0904.shtml - период правления госпадаря Дубоссарского и гетмана Всея Ханская Украина - Якуб-ага , к тому времени уже активно за деньги сотрудничавшего с Российкой разведкой.

Но если вопреки всем этим благим побуждениям Турция готовится напасть?

Для разведывания, доподлинно ли турки чинят приготовления к войне, решено было отправить к крымскому хану капитана Бастевика с письмом. Следовать же ему в Крым не прямо, а через Балту и Дубоссары, чтобы найти повод повидаться с тамошним конфидентом Якуб-агой и попытаться получить от него вести. Для сопровождения же капитана как лица немаловажного был придан ему эскорт — четыре запорожских казака.

Якуб-ага, к тому времени наместник в Дубоссарах, по должности своей не имел особых поводов встречаться и разговаривать с русским капитаном. Бастевик понимал это. Значит, нужно было создать такой повод.

Поздно вечером, подъезжая уже к Дубоссарам, Бастевик велел съехать с дороги.

— Братцы, — обратился он к казачьему конвою, что сопровождал его, — посмотрите-ка коляску. Что-то, сдается мне, заднее колесо не держится, из стороны в сторону вихляет. Не потерять бы.

Казаки спешились, потрогали колесо, покачали головами. Все было в порядке.

— Хорошее колесо, барин. Не извольте беспокоиться. Но капитан стоял на своем. Не держится колесо, как бы не случилось чего.

— Ну раз благородие так полагают, значит, так оно и есть.

Смекнули казаки: не первый раз были в подобном деле. Один, поднатужившись, поднял заднюю часть коляски, другой подвалил камень. Дело пошло. Но пошло с трудом, хороший каретник мастерил ту коляску и вовсе не для того, чтобы так легко было в ней что-то сломать или испортить. Когда наконец тронулись и выехали на дорогу, заднее колесо и правда выписывало кривую.

По случаю такой приключившейся в пути аварии Бастевик, едва добравшись до квартиры, отправился к наместнику просить прислать кузнеца и каретника, чтобы можно было ему продолжать свой путь.

«Как провожать он, Якуб, меня из дому стал, — писал Бастевик много позднее в своем отчете, — то дал ему вид, с которого он догадаться мог, что я с ним желаю наедине видеться. А по уходе моем от него, Якуба, в показанную мне квартиру, чрез час прислал он, Якуб, ко мне Магмута, который мне сказал, что по прошествии часа в ночь выйти мне из квартиры моей якобы для прогулки и назначил место, где мне ожидать; почему я тотчас в назначенное место и пришел, где и ожидал.

А как он узнал, что я там уже ожидаю, то он, Якуб, выслал ко мне своего мальчика, который мне и объявил, чтоб я пришел к его пану. А за прибытием моим для лучшего и способнейшего разговору взял меня за руку и ввел в свою спальню, куда по их обыкновению никто не входит, и начал я говорить речь, до него принадлежавшую, в силе данной мне мемории, и данное мне письмо и посылку вручил ему. Разговор же наш с Якубом, — заключал капитан, — продолжался до пяти часов. И, окончив те разговоры, простясь с ним, отошел я в отведенную мне квартиру».

На другой день, когда повозка была починена, Бастевик и бывший при нем казачий эскорт отправились далее. Того, что выведал он у Якуба, что видел сам по пути, довольно было, чтобы понять — Турция готовится вступить в войну безотлагательно. С рапортом об этом уже с дороги отправил он казака к российской границе, к Орловскому форпосту, куда тот благополучно прибыл. Сам же Бастевик с поредевшим эскортом отправился далее, не ведая, впрочем, что ждет его в конце пути.