[PMR]

Благодаря подвигу советских моряков мир избежал ядерной катастрофы и термоядерной войны за четверть века до Чернобыля. Среди них был и наш земляк.

В 1961 году, капитан 2-го ранга Роберт Алексеевич ЛЕРМОНТОВ служил на подводной лодке «К-19» командиром БЧ-4 (связи) и начальником РТС (радиотехнической службы).

Конец света едва не случился в Датском проливе близ норвежского острова Ян-Майен, где расположена американская военная база.

Причал в поселке Полярный был оцеплен автоматчиками. Наготове стояли санитарные машины. На пирсе ожидали высокие чины. Ни один экипаж так из похода не встречали. Когда «К-19» отправлялась на учения «Полярный круг», никто и не предполагал, как страшно они закончатся.

Тревожный звонок прозвучал 4 июля в 4 часа 15 минут: давление в первом контуре правого реактора резко упало с 200 атмосфер до 0. Это означало, что вытекла охлаждающая его жидкость. И правый реактор разогревался, как самовар, оставшийся без воды. Что должно было последовать? Командир корабля капитан 2-го ранга Николай Затеев потом запишет в своем дневнике: «Сначала расплавиться должны были урановые ТВЭЛы - тепловыделяющие элементы. Как только масса расплавленного урана достигнет критической массы, неминуем ядерный взрыв. И произошло бы это не где-нибудь, а рядом с американской базой...».

Между тем,.центральном посту творилось что-то невероятное: отчаянно мигали контрольные лампы, стрелки приборов зашкалили. В аварийном реакторе катастрофически быстро росла температура. Взрыв (тепловой и ядерный, как потом было в Чернобыле) мог произойти в любую минуту. «К-19» тогда просто растаяла бы, а пол-Европы смело с лица земли.

- Командир объявил боевую тревогу, и лодка всплыла, - вспоминал Роберт Алексеевич. - Все хорошо сознавали опасность, но паники не было. Каждый член экипажа четко выполнял поставленную перед ним задачу.

Счет шел на секунды. Было решено смонтировать новую систему охлаждения, а трубы для нее срезать с одной из торпед. Но для этого кто-то должен войти в реакторный отсек, где уровень радиации был смертельным. Лишь спустя 30 лет это открыто назовут подвигом. А пока здесь шла тяжелая работа. От нее не отказался никто.

Первым в ядерный ад шагнул командир шестого реакторного отсека Борис Корчилов и оставался там до самого конца.

- Ты знаешь, на что идешь? -спросил его Затеев.

- Иного выхода нет, - ответил Корчилов.

Вспыхивал ионизированный водород. Стекла противогазов запотели, моряки сняли их и дышали остатками воздуха. Уровень радиации был так велик, что трубопроводы испускали голубое свечение. Группы добровольцев сменяли друг друга.

- Борис получил 5 400 бэр.

Когда он и семь его товарищей появились на палубе, диагноз был ясен и без медицинского осмотра: лучевая болезнь. Опухшие лица, на губах желтая пена, рвота, из-под волос течёт сукровица. Жалуются на боли во всем теле и головокружение,

- заметил Роберт Алексеевич. -Они станут первыми жертвами «Хиросимы».

Правый реактор начал остывать. Химики-дозиметристы ходили по кораблю, измеряя уровень радиации. В реакторном отсеке по-прежнему нельзя было находиться. Операторы заскакивали туда лишь на несколько минут взглянуть на приборы. В центральном отсеке поставили ведро со спиртом (он помогает быстрее выводить радионуклиды), открыли все «про-визионки». Но пили и ели мало.

Те, кто получил большую дозу, вскоре потеряли силы. Для них на верхнюю палубу вынесли матрасы.

- Сгущенки бы, - попросил Борис Корчилов.

- Через несколько дней он умер. Корнилову было всего двадцать, - сказал Роберт Алексеевич. - И вообще экипаж подобрался молодой. Командиру Николаю Затееву едва исполнилось 30 лет.