[dkonstantin7]

38
================================================== =========================

Николай Ежов.


Ежов Николай Иванович (1895-1940)

Безграмотный. Писать и читать не умел. Лишь в конце жизни, с трудом, освоил чтение по слогам. Алкоголик и наркоман. Поздняя советская и российская пропаганда пытается увязать наследственный алкоголизм Ежова с тем, что выполняя приказы Сталина об уничтожении сотен тысяч людей, он «заливал водкой свою совесть».

Своим быстрым продвижением по службе Ежов обязан тому, что при всех перипетиях внутрипартийной борьбы 20-30-х годов делал ставку только на Сталина. Последний это оценил. 1 октября 1936 г. Ежов стал наркомом внутренних дел СССР.

В 1934-1938 гг. Ежов — член ЦК ВКП(б), председатель Контрольной партийной комиссии при ЦК ВКП(б), одновременно член Оргбюро ЦК и член Исполкома Коминтерна с 1935 г.

В 1937-1938 гг. — кандидат в члены Политбюро ЦК, член ВЦИК.

С 1938 г. — нарком водного транспорта. В 1937-1939 гг, — депутат Верховного Совета СССР.

В 1929-1930 гг., в качестве заместителя наркома земледелия СССР, принимал участие в развертывании коллективизации и раскулачивания.

В 1933 Ежов был назначен председателем Центральной комиссии по чистке рядов партии. Присутствовал при расстреле Г. Зиновьева, Л. Каменева и других высших бонз ВКП(б). Пули, которыми они были убиты, позже хранил в письменном столе в качестве сувениров.

26 сентября 1936 г. назначен наркомом внутренних дел СССР, а 27 января 1937 г. назначен генеральным комиссаром госбезопасности.

Ликвидировал политический «Красный крест».

В декабре 1937 г. страна помпезно отмечала двадцатую годовщину ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Газеты печатали портреты Ежова на всю полосу. В его честь слагались стихи, разучивались песни. Пионерские отряды соревновались за право носить имя очередного палача. В обстановке всеобщего ликования по случаю знаменательной даты 20 декабря в Большом театре состоялось торжественное собрание. Вместе с Ежовым в президиуме сидели Молотов, Ворошилов, Каганович и Хрущев. С основным докладом выступил А. Микоян. Не было таких превосходных степеней, которыми он не увенчал заслуги «чудесного, несгибаемого большевика», талантливого «сталинского ученика» и «любимца советского народа». Дружными аплодисментами встретил зал проникновенные слова оратора.

Летом 1937 г. город Сулимов (Д.Е. Сулимов — председатель СНК РСФСР с 1930 г.) на Северном Кавказе стал Ежово-Черкесском — уникальный случай в истории, — сменил имя жертвы на имя ее палача.

Ежов лично принимал участие в допросах и пытках, в составлении списков расстреливаемых. Подобное не могло не сказаться на его личности. По воспоминаниям современников, к 1938 он стал законченным наркоманом.

Только в 1937-1938 гг. Сталин подписал 383 списка составленных по его приказу «железным наркомом» на «санкции первой категории» (расстрел), содержащих 44 тысячи фамилий. И только за один день 12 декабря 1938 г. Сталин и Молотов послали на смерть 3167 человек, значительно больше, чем казнила царская власть за все предреволюционное десятилетие, начиная с 1905 г.

10 апреля 1939 г. Николай Ежов был арестован (поводом послужил донос коллеги — начальника Управления НКВД по Ивановской области В.П. Журавлева) по обвинению в руководстве заговорщической организацией в войсках и органах НКВД СССР, в проведении шпионажа в пользу иностранных разведок, в подготовке террористических актов против руководителей партии и государства и вооруженного восстания против Советской власти.

Помимо указанных традиционных обвинений, Ежову добавили и более оригинальные: в фальсификации тысяч уголовных дел на своих же сослуживцев и на старых членов партии в гомосексуализме.

Строчки из признания подследственного Николая Ежова:

«…В октябре или ноябре 1938 г. во время попоек у меня на квартире я …имел интимную связь с женой одного из своих подчиненных. И — с ее мужем, с которым я действительно имел *****астическую связь.»

4 февраля 1940 г., на следующий день после приговора суда, Ежов был расстрелян а подвалах Лубянки.

Незадолго до ареста Ежова в подмосковном санатории умерла при загадочных обстоятельствах Гладун-Хаютина Евгения Соломоновна — его вторая жена.

Из воспоминаний одного из исполнителей приговора:

«И теперь в полусонном, а точнее — полуобморочном, состоянии Ежов брел в сторону того особого помещения, где приводилась в исполнение сталинская «Первая категория».
…Ему велели все снять. Он сначала не понял. Затем побледнел. Пробомотал что-то вроде: «А как же…»
…Он торопливо стянул с себя гимнастерку… для этого ему пришлось вынуть из карманов брюк руки, и его наркомовские галифе — без ремня и пуговиц — свалились…
Когда один из следователей замахнулся на него, чтобы ударить, он жалобно попросил: «Не надо!»

Тогда многие вспомнили, как он истязал в их кабинетах подследственных, особенно сатанея при виде могучих рослых мужчин (рост Ежова был 151 см).
Тут не удержался конвоир — врезал прикладом. Ежов рухнул…

От его крика все будто с цепи сорвались. Он не устоял, а когда поднялся, изо рта у него текла струйка крови. И он уже мало напоминал живое существо».

Об аресте и расстреле Ежова никаких публикаций в советских газетах не было — он «исчез» без объяснений для народа. Это тоже было в духе времени крестьянско-рабочего государства. А точнее государства, управляемого необразованными алкоголиками и шизофрениками. «Неодворянами», как назвал их недавно новый «крестный отец».